Частный случай юридического капитала   173

Процесс концентрации юридического капитала — объективированной и кодифицированной формы симво­лического капитала — следует собственной логике, кото­рая отлична от логики сосредоточения военного или фи­нансового капитала. В XII и XIII веках в Европе сосуще­ствовали множество правовых систем: церковная юрисдикция, христианские суды и светская юрисдикция, королевский суд, суды сеньоров, суды общин (городов), корпораций, торговые суды.¹³ Юрисдикция сеньора рас­пространялась только на его вассалов и тех, кто прожи­вал на его землях (вассалы дворянского происхождения, свободные люди неблагородного звания и крепостные судились по разным законам). Вначале в юрисдикции ко­роля был только королевский домен и рассматривались только процессы между его прямыми вассалами и жите­лями его собственных сеньорий; но, как это отмечал Марк Блок, королевский суд понемногу «просочился» во все общество.¹⁴ Несмотря на то что движение концентрации не является результатом одного намерения и еще меньше одного плана и не составляет предмет какого-либо согла­сования между теми, кто ими пользуется (королем и юристами, в частности), оно движется всегда в одну сто_т рону. Так создается юридический аппарат. Вначале воз­никают прево, о которых говорится в «завете Филиппа Августа» (П90г.), затем бальи — высшие королевские чиновники, проводившие торжественные заседания и контролировавшие прево, потом при Людовике Святом различные чиновничьи корпуса, Государственный совет, Счетная палата, Судебная палата (собственно говоря, Curia regis), которые приняли на себя название Парламент и которые, оставаясь всегда на одном и том же месте .и состоя исключительно из легистов, стали одним из важ­нейших инструментов концентрации судебной власти в руках короля благодаря процедуре апелляции.

Королевское правосудие понемногу перетягивает на себя все большую часть уголовных процессов, которые прежде решались судами сеньоров или церкви; «королев­ские дела», которые посягают на права королевской вла­сти, переходят в ведение королевских бальи (например, преступление против монарха: изготовление фальшивых монет, подделка печати). Но, главное, юристы разраба­тывают теорию апелляции, по которой королю подчиня­ются все юрисдикции королевства. В то время как фео­дальные суды были суверенными, стало допустимым, что любое судебное решение, вынесенное сеньором-судьей, может быть передано на суд короля стороной, на кото-у рую наложено наказание, если это решение противоречит обычаям страны. Такая процедура, называемая мольбой, мало-помалу преобразуется в апелляцию. Судящие посте­пенно исчезают из феодальных судов, уступая место про­фессиональным юристам, судебным чиновникам. Апелля­ция подчиняется правилу компетенции: жалобу подают от более низко стоящего сеньора к более высокостоящему и от герцога или графа к королю (не перепрыгивая через ступени и не обращаясь непосредственно к королю).

Именно таким образом королевская власть при опо­ре на специфические интересы юристов (типичный при­мер интереса к всеобщему), которые, как мы еще увидим, создают разного рода легитимирующие теории, согласно которым король представляет общественные интересы и имеет право на полную безопасность и справедливость, ограничивает компетенцию феодальной юрисдикции (то же самое королевская власть делает и с церковной юрис­дикцией, например, ограничивая право церкви предо­ставлять убежище).

Процесс концентрации юридического капитала сопро­вождается процессом дифференциации, который завер­шается становлением автономного юридического поля. Юридический корпус как чиновничье сословие организу­ется и иерархизируется: прево становятся рядовыми судь­ями, рассматривающими рядовые дела; бальи и сенешали из разъездных становятся оседлыми; все больше лейтенан­тов [помощников судей] становятся безотзывными судеб­ными чиновниками и мало-помалу берут на себя функции штатных чиновников — бальи, оставляя последним толь­ко почетные функции. В XIV веке появляется государст­венное министерство, отвечающее за официальное судеб­ное преследование. Король получает, таким образом, дей­ствующих от его имени штатных прокуроров, которые постепенно становятся государственными чиновниками.

Ордонанс 1670 года завершает процесс концентра­ции, который поступательно лишал церковь и сеньоров их юрисдикции в пользу королевской юрисдикции. Им подтверждены постепенные завоевания юристов. Ответ­ственность по месту преступления (competence du lieu de delit) становится правилом; ордонанс утверждает верхо­венство королевских судей над сеньорами; он перечисля­ет дела, относящиеся к королевской юрисдикции; он ли­шает привилегий церковников и общины, подтверждая, что в апелляционном суде всегда заседают королевские судьи. Короче говоря, делегированная компетенция в от­ношении некоторых ведомств занимает место старшин­ства или власти, непосредственно осуществляющейся над индивидами.

Как следствие, формирование юридическо-админи-стративных структур, являющихся составными частями государства, идет вместе с формированием сословия юристов и того, что Сара Хэнли называет «Family-State Compacts, соглашение между юридическим корпусом, кон­ституировавшимся как таковой посредством строгого контроля собственного воспроизводства, и государством.

«ТЪе Family-State compact provided a formidable family model of socioeconomic authority which influenced the state model ofpolitical power in the making at the same time».¹⁵